10 октября стало известно, что 27-летняя украинская журналистка Виктория Рощина еще в сентябре умерла в России после более чем года в плену. Об этом Министерство обороны РФ сообщило по электронной почте отцу Виктории.
Причины и обстоятельства смерти неизвестны. О том, в каком состоянии находилась Рощина в СИЗО Таганрога в последние месяцы и почему за несколько дней до смерти ее решили этапировать в Москву, Русская служба «Голоса Америки» поговорила с адвокатом Рощиной. Собеседник попросил не указывать свое имя из соображений безопасности.
Украинская журналистка Виктория Рощина умерла в российской тюрьме
«Голос Америки»: Что известно о том, что происходило с Викторией в заключении в последние месяцы?
Адвокат: Виктория была задержана 3 августа 2023 года на временно оккупированной территории Запорожской области. После этого ее судьба и местонахождение перестали быть известны. В таком статусе мы находились до апреля 2024-го, когда ее отец получил подтверждение от Министерства обороны России о том, что Виктория задержана и находится под контролем Российской Федерации. Мы направляли параллельно также запросы в Главное управление военной полиции Министерства обороны, в Министерство внутренних дел, чтобы хотя бы выяснить процессуальный статус, направлялись жалобы о ее незаконном задержании и лишении свободы в Генеральную прокуратуру, чтобы была проведена соответствующая проверка, были учтены все обстоятельства ее задержания и основания для удержания ее в условиях пенитенциарной системы. Никакой, к сожалению, реакции от государственных органов РФ мы на тот период времени не получили. В августе 2024-го со стороны России был телефонный звонок в адрес Координационного штаба с просьбой связать их с Викторией. Мотивировали это тем, что Виктория объявила голодовку, ничего не ест и требует человеческого отношения к себе и освобождения. Вероятнее всего, она понимала незаконность своего задержания. Никаких обвинений, подозрений в совершении каких-либо преступлений вплоть до вот этого телефонного звонка ей предъявлено не было, никакой информации о возбуждении в отношении нее уголовного дела тоже не было. Находилась она в положении просто задержанной.
Если раньше Министерство обороны использовало такую формулировку, как «задержанный за противодействие СВО», то в формулировке по отношению к Виктории — она была просто задержанной. 30 августа такой телефонный разговор был организован. Отец имел возможность с ней пообщаться. Он смог его уговорить, чтобы она вышла из голодовки, начала принимать пищу. Россияне гарантировали, что, если она выйдет из голодовки и начнет принимать еду, сможет привести себя в более-менее сносный вид, то в течение нескольких недель они ее обменяют. Судя по хронологии, вероятно, речь шла об обменах, которые состоялись 13-14 сентября. Но ни 13-го, ни 14-го на обмен она не попала.
«Г.А.»: Что говорил отец, как Виктория выглядела во время звонка?
А.: Он не видел ее, это был телефонный разговор без видео. В ходе общения она была достаточно бодра, учитывая обстоятельства. Говорила, чтобы родственники готовились к ее встрече, что она вскоре вернется. То есть россияне ей также гарантировали, что в сентябре она будет уже в Украине. 8 сентября она была этапирована из Таганрога в сторону Москвы и, очевидно, 19 сентября, исходя из тех документов, которые были присланы Министерством обороны, она умерла. Обстоятельства смерти неизвестны. Проводилась ли доследственная проверка либо другие мероприятия по факту ее гибели, тоже не известно.
«Г.А.»: При этом отец узнал о ее гибели значительно позже?
А.: Сильно позже. Конечно, 19 сентября она умерла, судя по документам, а извещен он был 10 октября документом, датированном от 2 октября.
«Г.А.»: А как ему сообщили об этом?
А.: Направлением извещения на адрес электронной почты от Министерства обороны за подписью Виталия Коха.
«Г.А.»: То есть просто письмо на электронку пришло?
А.: Да, достаточно циничного содержания: «Рощина Виктория Владимировна, такого-то года рождения, такого-то числа умерла. Тело будет передано украинской стороне в ходе дальнейшего обмена телами задержанных».
«Г.А.»: Как отец на это отреагировал?
А.: Мне сложно описать родительские чувства при потере ребенка. Весь спектр тех эмоций, которые можно испытать, я думаю, он испытывал. Разговора у нас, к сожалению, в течение вчерашнего дня не выходило. К нему приезжал карета неотложной медицинской помощи и оказывала медицинскую помощь, чтобы немножко успокоить. Разговор был тяжелый. Мы постоянно поддерживали телефонную связь, чтобы решать все насущные вопросы и, соответственно, искать какие-то альтернативы оказания Виктории правовой помощи.
«Г.А.»: Каковы возможные правовые шаги в данной ситуации?
А.: Пока что не обсуждается этот вопрос. Я думаю, что в перспективе стоит ставить вопрос о необходимости проведения доследственной проверки со стороны правоохранительных органов России, установления обстоятельств гибели Виктории. Если установят, что гибель не была связана с естественными причинами, а такое все-таки можно допустить. Это молодая женщина, 27 лет ей, сложно говорить в принципе о каких-то естественных причинах смерти. Поэтому необходимо устанавливать виновных. Я предполагаю, что ответственность за ее смерть лежит на российской стороне. Всем известно, что даже при большом желании умереть в российской колонии очень тяжело.
«Г.А.»: Без посторонней помощи?
А.: Конечно! Умереть молодому человеку в российской колонии без какого-то одобрения начальства достаточно сложно.
«Г.А.»: После того, как Виктория в августе вышла из голодовки, известно ли, не возобновляла ли она голодовку? Может ли эта гибель быть с связана голодовкой?
А.: Вполне возможно, потому что, судя по всему, ее состояние было настолько удручающим, что даже российская сторона решила выйти на контакт с Украиной и постараться повлиять на нее через отца. Поэтому можно предположить, что действительно ее физически состояние было не лучшее.
«Г.А.»: Понятно ли, почему ее решили этапировать из Таганрога?
А.: Готовили к обмену. По договоренности Украины с Россией, ее должны были обменять в ближайших обменах.
«Г.А.»: Таганрогское СИЗО известно своими пытками. Известно ли о том, чтобы Виктория с чем-то подобным сталкивалась во время заключения?
А.: Достоверных фактов нет. Но учитывая репутацию этого изолятора и то, что человек объявил голодовку, я думаю, что голодовка объявляется не просто так, не потому что ей овсяная каша с утране понравилась. Я предполагаю, что все-таки требования были о надлежащем отношении к ней и исключение каких-либо незаконных методов воздействия. Все же таганрогское СИЗО и создано и существует на сегодняшний день для своеобразного перевоспитания. Среди местных и региональных адвокатов именно такие слухи ходят, что именно для перевоспитания.
«Г.А.»: Что отец Виктории теперь собирается делать?
А.: Я думаю, что отец пока что не в состоянии оценивать ход дальнейших своих действий. Он еще не сильно доверяет информации, которую он получил, несмотря даже на комментарии президента Украины по этому поводу. Все же пока что он питает надежды, что это был какой-то розыгрыш, либо ошибка.
«Г.А.»: Это просто надежда или есть какие-то еще поводы для того, чтобы так думать?
А.: Нет, я боюсь, что это просто надежда. Мне сложно представить, что генерал-майор Виталий Кох, если не ошибаюсь, заместитель начальника управления военной полиции, решил вот так пошутить и поставить свою подпись. Я думаю, что это очень маловероятный сценарий.
«Г.А.»: Как адвокат, какие дальнейшие шаги вы можете предложить семье? Что можно сделать в такой ситуации?
А.: Подача заявления в правоохранительные органы для проведения проверки, установление всех обстоятельств гибели Виктории и, соответственно, привлечение виновных в ее смерти к уголовной ответственности. Единственный, мне кажется, выход в этой ситуации, — не оставить виновных безнаказанными.
-
Русская служба «Голоса Америки»
